Как уже
отмечалось в предыдущей части, главной движущей силой, трансформирующей мировосприятие
героя, является Любовь. Единое Государство Замятина разобралось с любовью (как
с одним из камней преткновения на пути к сильной и умной державе) очень просто:
позволив всем трахать того, кого хочется (спасибо, хоть шторы в прозрачных
домах в этот момент можно опускать). Таким образом секс по расписанию стал
фундаментом счастливой несвободы, главным шагом к обезличенности и
эмоциональному бесплодию. «И то самое, что для древних было источником
бесчисленных глупейших трагедий, у нас приведено к гармонической,
приятно-полезной функции организма так же, как сон, физический труд, прием
пищи, дефекация и прочее.» (особенно мне нравятся поставленные в одном ряду
секс и дефекация). Представьте себе, что вам не повезло уродиться красавицей –
терпеть вам у себя в постели всех горбатых, кривых, толстогубых, лысых, старых
(зато никому не обидно, что у одних осинки, а у других апельсинки).
Единственный способ не сойти с ума при таком раскладе – забыть о чувствах и
терпеливо выполнять свой долг во имя государства. Так обстояли дела и у нашего
героя: он состоял в любовном треугольнике и делил одну и ту же девушку О со
своим товарищем-поэтом.
 |
| Д-503 не может осознать нерациональное чувство - любовь - и сравнивает его с комплексным числом (квадратный корень от минус единицы), которое он также не понимает |
И вот, Д-503
влюбляется. И не в кого-то там, не в какую-то круглую мягко-розовую О, а в
самую что ни на есть I –
предводительницу протестующего движения, зреющего в недрах Единого Государства.
И тут же бросается во все тяжкие: выпивает и закуривает, прелюбодействует не по
расписанию, лжет соседям и коллегам, бывает в неположенных местах в
неположенное время. Любовь превращает его в послушного раба, буквально
растекающегося у ног I: как
любопытно контрастирует эта несвобода с его пониманием счастья. «Неужели все
это сумасшествие – любовь, ревность – не только в идиотских древних книжках?»
Д-503 разрывает свой любовный треугольник и отказывает «записанной» на него О в
сексе. Он прекращает общаться со своим другом на том лишь основании, что тот
«записан» на его зазнобу. Любовь делает нашего героя глубоко несчастным – ведь
теперь он вынужден лгать, изворачиваться и извиваться, теперь он подозревает
каждого встречного в том, что тот подозревает его самого, он всегда лишь на пол
шага опережает смертоносную Машину Благодетеля (так он во всяком случае себя
чувствует). И, самое интересное, именно болезненное сомнение в ответности его
любви заставляет его в конце концов наябедничать Хранителям обо всех тайных
замыслах и планах «повстанцев».
Любовь пробудила
в Д-503 душу. Если раньше все, что происходило вокруг, не затрагивало нашего
героя, то теперь каждая клякса на бумаге, каждый порыв ветра, каждая туча
проникают в самую глубь и оставляют там свой неизгладимый след: «Но все-таки
почему же вдруг душа? Не было, не было – и вдруг…Почему ни у кого нет, а у
меня…» Если раньше он говорил, что «жалость знали только древние: нам она
смешна», то теперь он и сам испытывает томящую и сковывающую сердце жалость по
отношению к влюбленной в него О. В нем копошатся вопросы, которые раньше и в
голову бы ему не пришли: «А вдруг он, желтоглазый [зверь за Зеленой Стеной], -
в своей нелепой, грязной куче листьев, в своей невычисленной жизни – счастливее
нас?» Любовь пробудила в Д-503 фантазию, а убийство фантазии привело к убийству
любви. В конце концов, именно любовь открыла для него пьянящее чувство
индивидуальности: «…я чувствовал себя над всеми, я был я, отдельное, мир, я
перестал быть слагаемым, как всегда, и стал единицей».
О «Мы» можно было
бы сказать еще многое. Интересен образ и философия государства в лице
Благодетеля (государство стремится не к власти или прибыли, а к абсолютному
счастью, пусть подчас и варварскими методами, забавно оправдываемыми самими
жителями). В отличие от того же «Обитаемого острова», мы не видим различия
между Хранителями и простыми жителями: они, вероятно, живут так же, как и все
остальные люди (тогда как у Стругацких правящая верхушка зомбировала население,
но не самих себя). Интересна I и ее понимание счастья («…я не хочу, чтобы за меня хотели другие, а
хочу хотеть сама…»). Интересна сперва неприметная О с ее настойчивостью и
отчаянной смелостью. Интересен, конечно, и сам протест – ведь Д-503 оказывается
не единственным обладателем души.
 |
| Образ Благодетеля |
Во мне эта
книга, как и многие другие антиутопии, оставляет ощущение безнадежности. Тем не
менее, само понятие хэппи-энда тут неприменимо – ведь наш герой на протяжение
всей повести пытается вычислить формулу счастья, и вполне возможно, что исход
повести прекрасно вписывается в его понимание «хэппи». Мне кажется, автор и сам
не уверен, что именно – свобода или несвобода – является ключом к абсолютному
счастью. Во всяком случае, я и сама не смогла дать однозначный ответ на этот
вопрос. «Мы», по большому счету, книга-предостережение о том, во что
превратится мир без любви и фантазии. И хотя это ни в коей мере не рецензия на
книгу, я бы очень сильно рекомендовала её к прочтению.
Комментариев нет:
Отправить комментарий